На руинах Мальрока - Страница 63

Один из разведывательных отрядов вернулся удивительно быстро. Командир группы, матерый воин лет сорока, найдя меня на краю религиозного сборища, тихо проговорил в ухо:

– Сэр страж, мы кое-что нашли. Думаю, вы должны на это взглянуть сами.

Обернувшись, я увидел, что Дирбз уже в седле и поглядывает на меня с ожиданием. Очевидно, разведчик сперва доложил о находке ему, и тот уже сам решил, что без меня там не обойтись.

Я не стал расспрашивать подробностей – зачем, если на месте все узнаю. Просто оседлал лошадь, направился за разведчиками. Люк, увлекшись проповедью епископа, поздно заметил мое отсутствие, но все же заметил – догнал, не дав намного удалиться от лагеря. Видимо, в отличие от Тука, считал, что без него я не имею права отлучаться. И правильно: следопыт и знаток лесов мне не помешает – удобно, когда такой всегда под рукой.

* * *

Мне не доводилось бывать на здешних кладбищах. Я имею в виду настоящие старые кладбища, а не погребения, наскоро созданные возле поля боя или недавно выстроенного городка. Убитых на границе хоронили быстро и грязно: сперва рубили тела широкими топорами, затем сжигали на больших кострах. То, что оставалось, засыпали землей, сверху устанавливая равносторонний крест из незатейливо связанных палок, – втыкали его двумя концами. Видимо, именно такой крест считался каноническим – против него не возражали ни еретики-иридиане, ни представители официальной церкви.

Странно, но демы – проклинаемые слуги Тьмы – тоже против него не возражали: точно такой же знак я обнаружил на их островке, где оказался после заброски. Хорошо запомнился равносторонний диагональный крест, высеченный на скале возле бухты. Каким образом он уживался у антагонистов, я не понимал, да и не особо стремился понять – принял как факт. В конце концов, даже на Земле, бывало, люди убивали друг друга миллионами, и обе стороны делали это под абсолютно одинаковыми религиозными символами.

В Межгорье я впервые увидел настоящий крест – будто привет с Земли получил. Целых три креста. Высокие, с укороченной поперечной перекладиной, надежно вкопанные в землю.

Эти орудия казни не пустовали – на каждом имелось человеческое тело.

Кто-то не поленился у дороги вкопать три капитальных креста, прибить к ним за руки и за ноги этих несчастных, после чего удалился, оставив природе завершать начатое. И природа не подвела: птичьи клювы обезобразили головы несчастных, солнечный жар иссушил тела и раздул животы. То, что сейчас висело на гвоздях, даже не пугало – просто вызывало омерзение.

Нельзя так с людьми поступать.

Дирбз без малейшей брезгливости ощупал ногу одного из трупов и доложил:

– Давно висят. Недели две, а то и больше. Примерно с тех пор, когда армия ушла. Вся армия ушла, а эти вот остались.

– Вы думаете, что это солдаты?

– Не думаю, а знаю. Штаны на двоих из синей шерсти, подшитые кожей на правом колене, – такие носят королевские пикинеры из записных полков. У третьего наруч на левой руке, а на палец кольцо костяное надето с выступом особым – вероятно, коронный стрелок. Остальную одежду и амуницию забрали те, кто это сотворил, – не верю, что парни по пояс голыми здесь бродили.

Задумавшись, я покачал головой:

– Допустим, их казнили за какую-то провинность. Но почему не сожгли или хотя бы не изрубили на куски, как полагается?

Дирбз пожал плечами:

– Я понимаю еще меньше вашего. Армия так не станет казнить – там попросту вешают или голову рубят. А потом всегда на куски и, если дрова в округе есть, то куски в большой костер отправляют – на границе иначе не принято. Так что это точно не армия. Крест злодейский, безбожный – одним концом в землю врыт. По такому сила созидательная непрерывным кругом меж небом и землей пойти не сможет. Неправильный это крест – такие демы только иногда рисуют на стенах взятых замков или ставят при набегах, стариков на них распиная, мешая душе правильно отойти. Да только зачем демам оставлять на своих крестах такие хорошие тела? Да еще целых три! Уж у них-то молодым мужчинам всегда найдется применение. Да и крест свой в чистом поле они ставить не станут – их любят на месте разоренных поселений поднимать. Сэр страж, я никогда не видел подобной непонятной казни и не слышал, чтобы молодых ребят на крест демы погнали. Не бывает такого. Не знаю, кто подобное мог придумать и сотворить.

– Вы в крепости, когда меня дожидались, не слышали рассказов тех, кто из Межгорья вышел? Солдаты ведь любят потрепаться.

Он опять пожал плечами.

– Солдаты и правда любят потрепаться, да только пустого меж их слов много и разного вранья. Про кресты ничего никогда не слышал.

– А про сам ход войны. Что рассказывали про бои в Межгорье? Не было зверств со стороны темных?

– Да не было здесь никаких битв. Мальрок как без головы остался, так и все – пропало войско перерожденных. Шли солдаты от замка к замку и жгли все и всех. Сопротивление было, но слабое – разобщенно темные дрались и лениво, да и не было среди них серьезных противников: такие у брода остались после встречи с вами. Легко их толпой давили, потерь сильных не неся. Пехоты демов тоже не встречали, а уж она-то могла потрепать всерьез. Так что не было войны серьезной – от поноса кровавого больше слегло, чем от ран.

– Значит, раны все же были?

– А как же без них! Перерожденные – это вам не цыплята: даже с одним справиться непросто, а когда их куча за стенами, то… Хоть и не было серьезного сопротивления, но совсем без драк не обходилось – частенько убивали солдат. Только раны они в бою получали, а про то, что кого-то, поймав, казнили так безобразно, не слышал я ничего. Жаль, в крепости закон сухой – по пьяни обязательно проболтались бы. Не может солдат тайну хранить во хмелю.